Графские развалины - Страница 86

Заданного вопроса Кравцов из машины не услышал, зато увидел, как по лицам любителей пива поползли глуповато-радостные улыбки. И с тоской понял, что сейчас «городскому» начнут вешать развесистую лапшу на уши.

Он недооценил Костика. Никакого видимого глазу движения тот не сделал, но один из мужичков отлетел в сторону вместе со своим чурбаком. Тут же словно сама собой раскололась на куски банка с пивом, а ее горловина с торчащим длинным острым языком стекла оказалась в руках Костика. И тот явно – и нетерпеливо – решал, в какое место воткнуть сей предмет оставшемуся сидеть индивиду.

Индивид попался понятливый. Говорил что-то, мелко кивая головой, и для верности показывал направление рукой.

Костик отшвырнул стекляшку, вернулся за руль. Нельзя сказать, что Кравцова восхитили его методы сбора информации, – но, скорее всего, ничто иное в данной ситуации не сработало бы.

– Проезжали, – ответил Костик на их немые вопросы. – Достаточно давно. Вроде четверо, но эта инфузория не уверена…

Синеющую сквозь кустарник «Оку» они увидели в низинке, километрах в четырех от Марьино. Машинка оказалась аккуратно, задом, втиснута в самую гущу ветвей. Внутри никого.

Пашка выскочил, не дожидаясь полной остановки джипа, побежал. Кравцов – за ним.

– Стоять!!! – рявкнул Костик.

Столько было в его голосе яростной силы и привычки командовать, что оба мгновенно остановились. Казалось – еще шаг, и в затылки им полетят пули.

Костик оказался рядом. В руке – короткоствольный пистолет-пулемет неизвестной Кравцову системы. Впрочем, его знания об иностранных стреляющих предметах основывались в основном на каталогах и справочниках. Но он сильно подозревал, что «Закон об оружии» никак не дозволяет частным охранникам и розыскникам владеть подобными скорострельными игрушками.

– Значит так, Павел Филиппович, и вы, господин писатель, – зло сказал Костик. – Здесь не бизнес и не роман. Здесь моя работа. Еще раз сунетесь вперед без спроса – пошлю на хрен вас вместе с авансом. Держаться сзади и выполнять все команды! А пока – стойте, где стоите.

Он приблизился к «Оке» скользящим кошачьим шагом, заглянул внутрь. Приоткрыл дверь водителя – чуть-чуть, на сантиметр, не более. Проверяет, нет ли растяжки, догадался Кравцов, в таких вещах он разбирался не только как автор криминально-мистических триллеров. Во время двух чеченских войн – да и между ними – вокруг их объекта случалось всякое. Местные единоверцы-мусульмане, в том числе из чеченской диаспоры, выражали солидарность с народом Ичкерии. И снайпера постреливали, и фугасы взрывались…

Растяжка не обнаружилась. Костик распахнул дверь, подозвал их жестом.

При первом же взгляде внутрь «Оки» Кравцову стало тошно. Водительское сиденье оказалось залитым кровью.

4

Чета Казицких не проживала в Спасовке. Ни постоянно, ни выезжая на лето. Равным образом у них не имелось здесь знакомых или родственников.

Можно сказать, что они очутились на берегу безымянного круглого озерца случайно – единственно вследствие того, что мадам Казицкой взбрело в голову: у ее ненаглядной Патти вид не совсем обычный. Нездоровый. Не иначе как малышка плохо переносит дорогу в жаркий день. И совершенно необходимо остановиться и дать возможность девочке подышать свежим воздухом и размяться на травке.

У Анатолия Сигизмундовича Казицкого отнюдь не вызывали восторга сублимированные материнские чувства супруги. А Патти – страдающую ожирением болонку – он тихо ненавидел, тщательно скрывая свои чувства. Обладающая на редкость стервозным характером собачонка вполне того заслуживала. И отвечала мужу хозяйки полной взаимностью.

Но спорить с женой Казицкий не стал. Давно отвык за годы семейной жизни. Да и от проклятой сучки стоит ожидать всего: легко может нагадить на новенький чехол сиденья. А виноватым, конечно же, окажется именно он…

В общем, как только в стоящих сплошной чередой вдоль шоссе сельских домишках мелькнул разрыв, Анатолий Сигизмундович свернул туда. Подрулил к берегу, приглашающим жестом повел рукой: пожалуйста, вот вам травка, вода, все, что душе угодно…

Мадам сморщила нос, неодобрительно поглядывая на стоящую в отдалении технику и наваленные железные конструкции, красоты пейзажу действительно не добавлявшие. Ее любимицу подобные мелочи не смущали – соскочила с рук хозяйки и бодро потрусила обследовать окрестности. Но нужду справлять не спешила – не иначе как злонамеренно приберегала силы для нового чехла. Подбежала к урезу воды, что-то там выискивала-вынюхивала.

Анатолий Сигизмундович провел за рулем несколько часов – ехали они из Пскова, супруге вдруг приспичило посмотреть своими глазами на кульминацию Трехсотлетия. Самому Казицкому ее идея привлекательной не казалась, он считал, что подобные зрелища на экране телевизора смотрятся куда лучше, – много ли разглядишь из густой полупьяной толпы?

Он прошелся туда-сюда, сделал несколько наклонов и приседаний, разминаясь перед последним этапом пути. Потом неожиданно заинтересовался обнаруженной в густой траве двутавровой железной балкой, один конец которой венчался бесформенным комом бетона… Судя по всему, когда-то сия мощная железяка была вкопана в землю, залита раствором и служила опорой для некоей конструкции. Но кто-то впоследствии перекрутил балку на манер сюрреалистичного кривобокого штопора. Интересно, зачем? И каким способом? Казицкий, инженер-металлист по профессии, попытался представить необходимое для этого оборудование, – и не смог.

От решения инженерной загадки Анатолия Сигизмундовича отвлекли истеричные крики супруги: